ОБОСНОВАНИЕ. Для комплексной оценки эффекта хирургического лечения у больных первичным гиперпаратиреозом (ПГПТ) актуальным является анализ закономерностей изменений качества жизни и симптомов при длительном мониторинге после паратиреоидэктомии (ПТЭ). ЦЕЛЬ. Цель данного исследования заключалась в изучении качества жизни больных ПГПТ до и в разные сроки после ПТЭ и определении факторов, связанных с его улучшением после операции.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В рамках проспективного наблюдательного исследования все пациенты заполняли опросники до, через 3, 12, 24 мес и более после операции. Статистический анализ проводили с помощью t-критерия Стьюдента, U-теста Манна-Уитни в соответствии с характеристиками данных, критерия χ² , метода обобщенных оценочных уравнений (generalized estimating equations, GEE) и бинарной логистической регрессии. Различия рассматривали значимыми при уровне p<0,05.
РЕЗУЛЬТАТЫ. В исследование включены 82 пациента (средний возраст 53,7 года, 95% — женщины) с манифестной (73%) и бессимптомной (27%) формами заболевания. Медиана длительности наблюдения — 20 (3–31) мес. Через 3 мес после ПТЭ имело место значимое увеличение показателей качества жизни по всем шкалам общего опросника SF-36, кроме шкалы боли, по сравнению с их предоперационными значениями с последующим сохранением положительных изменений в отдаленные сроки после операции (GEE, p<0,001). Установлено существенное увеличение суммарного показателя, физического и психического компонентов по специальному опроснику PHPQoL после ПТЭ (GEE, p<0,05). В отдаленные сроки после операции показатели по всем шкалам SF-36, кроме ролевого физического функционирования (p=0,011), стали сопоставимы с группой сравнения, соответствующей группе пациентов по полу и возрасту (n=60, 52,5±9,2 года, 95% — женщины). Независимым предиктором значимого улучшения качества жизни после ПТЭ является предоперационный уровень психического компонента по опроснику PHPQoL (p=0,001) — чем ниже его уровень, тем больше вероятность значимого улучшения качества жизни по суммарному показателю PHPQoL после операции (ОШ=0,924, р=0,004).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ПТЭ сопровождается существенным улучшением качества жизни и регрессией симптомов у больных ПГПТ в течение длительного периода после операции. Независимым предиктором значимого улучшения качества жизни после ПТЭ является предоперационный уровень психологической составляющей качества жизни.

ОБОСНОВАНИЕ. Инсулинома — нейроэндокринная опухоль, основным проявлением которой является гипогликемия. Однако симптомы гипогликемии длительно могут носить неспецифический характер, особенно вне провокационных условий, и нередко опухоль манифестирует с жизнеугрожающего состояния — гипогликемической комы. В связи с этим своевременная лабораторная диагностика инсулиномы и определение ее агрессивного течения являются одним из приоритетных направлений в современных исследованиях.
ЦЕЛЬ. Поиск новых иммуногистохимических (ИГХ) и циркулирующих маркеров (ЦМ) инсулиномы, в том числе ее агрессивного течения.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Включены пациенты, обследованные в ФГБУ «НМИЦ эндокринологии» в период 2017–2022 гг. и прооперированные по поводу инсулин-продуцирующей опухоли. Перед хирургическим вмешательством и через 2–12 месяцев после него выполнен забор крови с определением таргетных белков-маркеров. Некоторым пациентам проведено расширенное ИГХ исследование опухоли, окружающей ткани, и островков Лангерганса с первичными антителами к таргетным белкам-маркерам с оценкой степени их экспрессии. Для определения агрессивного течения опухоли были охарактеризованы по степени злокачественности (Grade), количеству новообразований и признакам рецидива.
РЕЗУЛЬТАТЫ. На основании анализа литературы и патогенетических характеристик инсулиномы выбраны следующие кандидаты для таргетных белков-маркеров: кокаин- и амфетаминрегулируемый транскрипт (CART), хромогранин В (ХрВ), нейроэндокринный секреторный протеин 55 (NESP55), глюкагоноподобный пептид 1 (ГПП1), арилалкиламин-N-ацетилтрансфераза (AA-NAT), мелатонин и, исключительно для ИГХ исследования, протеин D52 (TPD52), а также рецепторы к глюкагоноподобному пептиду-1 (рГПП1) и мелатонину (MTNR1b). В исследование включен 41 пациент, из них 10 проведено расширенное ИГХ исследование. У пациентов, как с агрессивной, так и неагрессивной инсулиномой, после хирургического лечения уровни ЦМ статистически значимо не менялись и у отдельных пациентов могли как повышаться, так и снижаться, в т.ч. при экспрессии соответствующего маркера в ткани опухоли. Показано, что CART экспрессировался только в опухоли (в 4/10 случаев), а MTNR1b и рГПП1 экспрессировались в опухоли (в 6/10 и 10/10 соответственно) и островках Лангерганса (в 5/9 и 9/9 соответственно). Связи экспрессии маркеров с агрессивностью течения инсулиномы не выявлено.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Маркеры CART, MTNR1b и рГПП1 представляют первостепенный интерес для дальнейшего изучения на большей выборке пациентов с инсулиномой. Другие маркеры (TPD52, ХрВ, NESP55, мелатонин, AA-NAT) связь с инсулин-продуцирующей опухолью не показали, поэтому не являются перспективными в отношении будущих изысканий. При этом необходимо продолжать исследования, направленные на поиск новых как циркулирующих, так и ИГХ маркеров, с целью ранней диагностики манифестации заболевания и его рецидива, более точного определения злокачественного и пролиферативного потенциала опухоли.

Стероидные гормоны принимают активное участие в целом комплексе физиологических процессов, которые являются основополагающими для нормального развития и функционирования организма. В кровяном русле основная масса стероидных гормонов находится в связанном со специфическими транспортными белками состоянии, в частности с транскортином. Вопросы глюкокортикоидно-белкового комплексообразования при различных состояниях активно изучались во второй половине ХХ века, однако в настоящее время данная проблематика оттеснена на второй план разработкой более точных диагностических методов определения стероидных гормонов. Настоящий обзор литературы представляет накопленные данные о физико-химических свойствах транскортина, генетических факторах, влияющих на его синтез и секрецию. Детально проанализированы опубликованные данные о его физиологическом значении в организме человека в рамках не только гипотезы «свободных гормонов», но и недавно выдвинутой резервуарной гипотезы. Результаты исследований показали, что синтез транскортина был обнаружен в некоторых внепеченочных тканях, в том числе в надпочечниках, однако его роль неизвестна.

Феохромоцитома (Фхц) — редкая нейроэндокринная опухоль, исходящая из хромаффинных клеток мозгового вещества надпочечников. Эмбриологически, морфологически и функционально Фхц является симпатической надпочечниковой параганглиомой. По современным представлениям, Фхц относится к нейроэндокринным злокачественным новообразованиям в связи с возможным непредсказуемым проявлением агрессивного роста c метастазированием и инвазией в соседние органы и сосуды. До 25% всех случаев Фхц — это семейные формы. Одной из наиболее часто встречающихся семейных форм Фхц является синдром множественной эндокринной неоплазии 2А типа (синдром Сиппла, МЭН2А). При синдроме МЭН2А Фхц встречается с пенетрантностью до 50% — как одно- так и двусторонние, однако метастазы встречаются крайне редко. В подавляющем большинстве случаев при синдроме МЭН2А первичным источником отдаленных метастазов является медуллярная карцинома щитовидной железы (МКЩЖ), что затрудняет дифференциальную диагностику и поиск первичной опухоли.
Мы представляем описание пациентки 40 лет с синдромом МЭН2А (мутация RET-протоонкогена p.Cys634Tyr) с дважды проведенным оперативным лечением МКЩЖ в анамнезе, с ежедневными симпато-адреналовыми кризами и критической артериальной гипертензией, с гигантской двусторонней Фхц (до 200 мм справа и до 150 мм слева), а также с синхронным крупным метастазом Фхц (до 50 мм) в лонную кость с деструкцией последней. Кроме того, диагностирован первичный гиперпаратиреоз. Пациентке поэтапно выполнены двусторонняя адреналэктомия, затем двусторонняя ревизия шеи, удаление правой верхней и правой нижней околощитовидных желез, остаточной ткани щитовидной железы, далее — резекция правой лонной кости с опухолью.

Кальций является самым распространенным минералом в организме человека. Около 99% кальция депонируется в  костной ткани в виде солей гидроксиапатита и только 1% находится во внутриклеточном и внеклеточном пространстве. Биологически активным является ионизированный кальци, составляющий примерно 50% от общего количества циркулирующего кальция, остальная часть связана с белками плазмы (40%, при этом в 90% случаев это альбумин, в 10% — глобулины) или находится в комплексе с анионами (10%), такими как цитрат, лактат, бикарбонат, фосфат. Гипо- и гиперкальциемия — частые состояния, с которыми сталкиваются врачи различных специальностей. Первичный гиперпаратиреоз и злокачественные новообразования являются наиболее распространенными причинами гиперкальциемии, тогда как гипокальциемия чаще всего обусловлена гипопаратиреозом, мальабсорбцией, дефицитом витамина D или хронической болезнью почек. Интерпретация результатов определения уровня кальция в крови влияет на постановку правильного диагноза, необходимость назначения дальнейшего обследования, выбор лечения. Определение уровня ионизированного кальция считается более точным показателем истинного статуса кальция по сравнению с концентрацией общего кальция, однако его измерение затруднено ввиду строгих преаналитических и аналитических требований. В середине 1970-х годов появились уравнения корректировки содержания кальция, широко используемые в настоящее время. Однако некоторые исследования позволили усомниться в достаточной надежности и чувствительности соответствующих корректировочных формул. Диагностическая точность широко используемых формул коррекции в некоторых клинических ситуациях отличается от диагностической точности нескорректированного общего кальция в худшую сторону. В обзоре обсуждается история возникновения формул коррекции общего кальция на альбумин, факторы, влияющие на результат коррекции, а также ее целесообразность при различных состояниях.

BACKGROUND. KI-67 (MKI-67 in humans) is a protein able to bind to DNA which contributes to cell growth and cell proliferation. KI-67 is currently considered as a biomarker that is widely utilized as prognostic indicator for evaluating cell proliferation, diagnosing diseases, and conducting research. Several different kinds of cancer have high Ki-67 expression, which simplifying the choice of treatment for individuals with various cancer types.
AIM. The objective was to evaluate the expression of KI67 in patients suffering papillary thyroid cancer (PTC) also the association between patients age and gender and KI67 expression.
MATERIALS AND METHODS. To undertake an in-depth investigation of KI67 in malignant and normal tissues, we used thyroid tissue sections to analyze KI67 expression in 70 samples, 50 different PTC (44 female and 6 male), and 20 normal types (10 for each gender). Each group’s average age is between 20 and 60.
RESULTS. The analysis of the data revealed a substantial difference in the expression of ki67 between the patients and control groups. Ki67 expression and either gender or age did not significantly correlate.
CONCLUSION. This study suggest that KI67 may be a crucial marker for assessing the aggressiveness of tumors and inflammatory diseases.

ОБОСНОВАНИЕ. Остеопороз является распространенным возраст-зависимым заболеванием с инвалидизирующими последствиями, ранняя диагностика которого осложнена ввиду длительного и скрытого течения, что зачастую приводит к постановке диагноза только после случая перелома. В этой связи большие надежды возлагаются на передовые разработки в области технологий машинного обучения, направленные на прогнозирование остеопороза на ранней стадии развития, в том числе с применением больших массивов данных, содержащих информацию о генетических и клинических предикторах заболевания. Тем не менее включение ДНК-маркеров в модели прогнозирования сопряжено с рядом трудностей, связанных со сложной полигенной и гетерогенной природой заболевания. На данный момент прогностическая сила нейросетевых моделей недостаточна для их внедрения в современные протоколы диагностики остеопороза. Исследования в этой области единичны, но являются широко востребованными, поскольку их результаты представляют огромную значимость для профилактической медицины. Это приводит к необходимости поиска наиболее эффективных подходов машинного обучения и оптимизации отбора генетических маркеров в качестве входных параметров в нейросетевые модели.
ЦЕЛЬ: оценить эффективность машинного обучения и нейросетевого анализа для разработки прогностических моделей риска развития остеопороза на основе клинических предикторов и ДНК-маркеров остеопоротических переломов.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Прогностические модели обучены с использованием данных генотипов по 152 полиморфных ДНК-локусов и клинических параметров 701 женщины и 501 мужчины из Волго-Уральского региона России. В качестве входных параметров в модели включены антропометрические показатели, данные о гендерной принадлежности, уровне минеральной плотности костной ткани (МПКТ), а также результаты генотипирования полиморфных локусов генов-кандидатов и локусов репликации полногеномного поиска ассоциаций (GWAS) консорциума GEFOS.
РЕЗУЛЬТАТЫ. Установлено, что наиболее высокой эффективности (AUC=0,81 для мужчин и AUC=0,82 для женщин на независимом датасете (англ. dataset — обработанный и структурированный массив данных) достигает модель прогнозирования низкого уровня минеральной плотности костной ткани, в которую вошли 6 полиморфных вариантов гена остеопротегерина (OPG) (rs2073618, rs2073617, rs7844539, rs3102735, rs3134069) и 5 полиморфных вариантов сайтов связывания микроРНК в мРНК таргетных генов, участвующих в костном метаболизме (COL11A1 — rs1031820, FGF2 — rs6854081, miR-146 — rs2910164, ZNF239 — rs10793442, SPARC — rs1054204 и VDR — rs11540149).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Результаты подтверждают перспективность применения машинного обучения для прогнозирования риска развития остеопороза на доклинической стадии заболевания на основе анализа клинических и генетических факторов.

Нарушения кальций-фосфорного обмена могут вызывать тяжелые соматические патологии, требующие медикаментозной коррекции, в том числе в стационарных условиях. При этом распространенность заболеваний, сопровождающихся нарушениями кальциевого обмена, варьирует от низкой до средней. Например, первичный гиперпаратиреоз как одна из наиболее частых причин патологических изменений метаболизма кальция вследствие гиперсекреции паратиреоидного гормона встречается с частотой от 85 до 233 случаев на 100 тыс. человек. В странах, где рутинно измерение кальция крови не проводится, данное заболевание и сходные состояния диагностируются реже, и на более поздних стадиях с превалированием манифестных и осложненных форм. Однако нарушения кальциевого обмена требуют своевременного выявления и коррекции с целью предотвращения осложнений. При этом в ряде клинических ситуаций стандартный лабораторный анализ не является оптимальным диагностическим вариантом в связи с длительностью и сложностью проведения. В частности, развитие острой гипер- и гипокальциемии требует более быстрого получения результата исследования крови. Также при ведении больных с хроническими нарушениями метаболизма кальция, особенно на этапе подбора лекарственной терапии и титрации доз, перспективно применение способов определения уровня кальция, позволяющих оценить актуальный уровень кальциемии непосредственно на врачебном приеме. В связи с этим при необходимости длительного мониторинга или в экстренных ситуациях потенциальную пользу можно получить при использовании портативных устройств формата Point-of-Care (POC) или нательных биосенсоров (“wearable biosensors”). В данном обзоре рассмотрены клинические и методологические аспекты мониторинга уровня кальция, их возможности и практические ограничения, а также освещены перспективы разработки и внедрения устройств типа POC и биосенсоров, чувствительных к ионизированному кальцию.

ОБОСНОВАНИЕ. Недостаточность 17β-гидроксистероиддегидрогеназы типа 3 (HSD17B3) является редким вариантом нарушения формирования пола (НФП) при кариотипе 46,XY. В настоящее время в отечественной литературе отсутствуют обобщенные данные по указанной группе пациентов, что затрудняет проведение своевременной диагностики и выбор тактики лечения.
ЦЕЛЬ. Дать клиническую, гормональную и молекулярно-генетическую характеристику случаев НФП 46,XY, ассоциированных с вариантами в гене HSD17B3.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Одноцентровое ретроспективное исследование, включившее 310 пациентов с НФП 46,XY. Пациентам проводилось комплексное обследование, включающее исследование стероидного профиля методом высокоэффективной жидкостной хроматографии с тандемным масс-спектрометрическим детектированием, а также молекулярно-генетическое исследование с использованием NGS.
РЕЗУЛЬТАТЫ. По результатам проведенных молекулярно-генетических исследований биаллельные нуклеотидные замены в гене HSD17B3 выявлены в 13 случаях, что составило 4,2% от общего числа пациентов с НФП 46,XY. Все 13 пациентов с биаллельными вариантами в гене HSD17B3 зарегистрированы в женском поле. Соотношение концентраций андростендиона/тестостерона в крови в этой группе варьировало от 1,4 до 8,9. Два варианта в гене HSD17B3 встречались у нескольких пациентов: c.277+4A>T (на 6 хромосомах) и c.729_735del:p.V243fs (на 9 хромосомах). Выявлено 4 ранее не описанных варианта. Моноаллельные нуклеотидные замены в гене HSD17B3 выявлены в 7 случаях, что составило 2,3% от общего числа пациентов с НФП 46,XY. Строение наружных гениталий в данной группе соответствовало стадиям 3–4 по Прадеру. У 1 пациента в гене HSD17B3 выявлен патогенный вариант c.277+4A>T, в остальных случаях определялись варианты с неопределенным клиническим значением.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. В структуре НФП 46,XY пациенты с биаллельными вариантами в гене HSD17B3 выявлены в 4,2% случаев, с моноаллельными вариантами — в 2,3% случаев. Обнаружены 4 ранее не описанные варианта в гене HSD17B3.

ОБОСНОВАНИЕ. Детское ожирение и темпы его распространения — серьезная угроза репродуктивному здоровью нации, особенно среди мальчиков, является фоном для задержки полового развития и в дальнейшем приводит к нарушению фертильности.
ЦЕЛЬ. Изучение особенностей соотношения уровня лептина и ряда токсических и эссенциальных химических микроэлементов в биологических средах у мальчиков-подростков 13–14 лет с ожирением и задержкой полового развития.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Исследованы и сформированы три группы подростков 13–14 лет: основная — с конституционально-экзогенным ожирением 1–2 степени (1 — 20 мальчиков без вторичных признаков полового созревания; 2 — 24 мальчика с 2–4 стадией полового созревания по Таннеру) и сравнения (3 — 15 мальчиков с нормальной массой тела и без отклонений в половом созревании). Определялись в утренней моче уровень свинца, цинка, селена, хрома и марганца абсорбционным методом; в сыворотке крови — лептина методом иммуноферментного анализа. Статистический анализ данных проводили в среде MeoCape 11.4.2 Statistica, непараметрический корреляционный анализ — по Спирмену и расчет t-критерия Стьюдента для независимых выборок, достоверность результатов при р< 0,05.
РЕЗУЛЬТАТЫ. Установлено, что для подростков с ожирением характерен определенный сдвиг в содержании токсических и эссенциальных микроэлементов, вектор которого смещен в сторону преобладания уровней токсических химических элементов, в частности свинца, и снижение эссенциальных элементов, таких как цинк, селен, хром и марганец. Однако более выраженное смещение значений в дисбалансе микроэлементов уже нарушает не только обменные процессы в организме детей-подростков, но и приводит к нарушению пубертата — к задержке полового развития.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. В организме мальчиков-подростков с ожирением и задержкой полового развития прогрессируют процессы окислительного стресса, тканевой гипоксии на фоне избытка лептина, накопления тяжелых металлов и дефицита эссенциальных микроэлементов. Менее выраженные сдвиги в содержании лептина и микроэлементов у мальчиков-подростков определяют сбой в нейроэндокринной регуляции, но не затрагивают уровень полового созревания. Гомеостаз гормонально-микроэлементного состава обеспечивает гармоничное развитие мальчиков-подростков.

ОБОСНОВАНИЕ. Дифференциальная диагностика гипогонадотропного гипогонадизма (ГГ) и конституциональной задержки полового развития (КЗПР) крайне важна, так как при последней половое созревание начинается и полностью завершается без какого-либо медицинского вмешательства, а при первом пубертатный период не наступает либо проходит не до конца, и отсутствие своевременного лечения приводит к медицинской и психосоциальной дезадаптации.
ЦЕЛЬ. Разработка метода дифференциальной диагностики гипогонадотропного гипогонадизма и конституциональной задержки полового развития у юношей 13,5–17 лет путем балльной оценки уровней лютеинизирующего гормона, фолликулостимулирующего гормона, тестостерона и ингибина В.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Целевую популяцию формировали из юношей 13,5–17 лет с синдромом задержки пубертата путем сплошного включения наблюдений. Оценивали анамнестические данные, стадию пубертата, объем тестикул; определяли сывороточные уровни ЛГ, ФСГ, тестостерона (Т) методом хемилюминисцентного анализа, ингибина В, АМГ–ИФА. Проводили стимуляционные тесты с трипторелином и 3-дневным введением хорионического гонадотропина. Пациентов наблюдали амбулаторно в течение 6–24 месяцев.
РЕЗУЛЬТАТЫ. В исследование включили юношей 13,5–17 лет с синдромом задержки пубертата: 56 — с целью создания метода дифференциальной диагностики, 30 — его контроля (группа контроля). Разработали количественный способ, позволяющий дифференцировать ГГ и КЗПР. На основании проведенного ROC-анализа установили наиболее чувствительные и специфичные маркеры ГГ и выбрали из них доступные для амбулаторного исследования базальные уровни ЛГ, ФСГ, Т, ингибина В. Для каждого показателя, основываясь на результатах собственного исследования и данных литературы, подобрали интервалы значений, в зависимости от них — оценки ЛГ, ФСГ, Т и ингибина В, а также коэффициенты (k) для каждого показателя. Баллы вычисляли путем умножения оценки на k, после чего суммировали и нормализовали к максимальной сумме, которую мог получить пациент. Для повышения точности диагностики ввели возрастной коэффициент. Итогом вычисления стал результат балльной оценки (S). S при КЗПР (10,65 [3,13–14,91]) статистически значимо отличался от такового при ГГ (76,46 [57,79–83,74]) (p< 0,001). Поставленные на основании S (<21,16 и ≥55,07) диагнозы в группе контроля подтверждены данными катамнеза в 97% случаев. Разработан алгоритм дифференциальной диагностики ГГ и КЗПР с использованием S.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Результат балльной оценки уровней ЛГ, ФСГ, тестостерона, ингибина В ≥55,07 позволяет диагностировать гипогонадотропный гипогонадизм, < 21,16 — конституциональную задержку полового развития с высокой вероятностью. В случае суммы баллов ≥21,16, но < 55,07 требуется расчет отношения ингибин В/АМГ и/или проведение стимуляционных тестов.

Аменорея — распространенный симптом целого спектра нозологий среди женщин репродуктивного возраста, который может сопровождать любую эндокринопатию в стадии декомпенсации. Во всем многообразии различных звеньев патогенеза нарушений репродуктивной функции проблема иммунопатологии остается немного в стороне, однако значимость этих расстройств недооценена. Настоящая публикация представляет собой обзор нарушений в иммунной системе у женщин с аменореей.
Как известно, при синдроме поликистозных яичников (СПЯ) и преждевременной недостаточности яичников (ПНЯ) одним из клинических проявлений является аменорея. С одной стороны, эти нозологии существенно отличаются друг от друга по этиологии, патогенезу и подходам к терапии, а с другой — у них есть сходство, проявляющееся иммунологическими нарушениями. В статье приведены сведения об иммунном статусе пациенток с СПЯ и ПНЯ. Проанализированы работы, посвященные различным расстройствам в иммунной системе, патологиям гуморального и клеточного иммунитета, которые в перспективе могут послужить ключом к разработке новейших и нестандартных методов лечения таких социально значимых заболеваний.
Поиск литературы проводили в отечественных (eLibrary, CyberLeninka.ru) и международных (PubMed, Cochrane Library) базах данных на русском и английском языках. Выбор источников был приоритетен периодом с 2018-го по 2024 гг.